С автовокзала Сунжи (она же Орджоникидзевская, она же Слепцовская) ПАЗик потарахтел в сторону гор. За Бакинкой, как называют тут трассу «Кавказ» — образцово-изумрудные поля с фруктовыми деревьями на опорах:
Ингушетия состоит словно из двух этажей, и если на первом — все эти дрязги, то на втором покой да величие гор, и автобусы между ними — как лифты. Этажи соединяют две дороги: одна из Назрани через Владикавказ, другая из Сунжи по Ассинскому ущелью. Первая короче, вторая зато целиком проходит по территории республики, здесь сжимающейся до окрестных хребтов. В Кавказскую войну на Ассе жили непокорные орстхоевцы, с её окончанием по большей части подавшие в османские мухаджиры (беженцы). На их место спустились с гор ингуши, потомки шахаров Хамхи и Цори, и в смешении тех и других появились галашевцы — ингушский субэтнос предгорий, обособленный от назрановцев и горцев.
Там, где долины Ассы широка, за огромной станицей Нестеровской одно за другим тянутся их сёла — Алхасты, Галашки, Мужичи и Алкун. Впрочем, внешне все они на одно лицо, так что следующие кадры с текстом не соотносятся:
Станица Фельдмаршальская, в 1922 переименованная в Алхасты (4,5 тыс. жителей), в 1944-89 в Краснооктябрьское, стерегла вход в ущелье.
Галашки (7,7 тыс. жителей), выросшие из хутора тейпа Галай, в 1926-44 успели побыть райцентром, 1944-77 назывались Первомайское, а в новости впервые попали 11 мая 2000 года, когда в засаду боевиков попало три машины федеральных войск — из 22 солдат погибли 19. Враги же тогда скрылись без потерь, и главарём их был то ли чеченец Руслан Хайхороев, в Первую кампанию год оборонявший Бамут, то ли ингуш Руслан Хучбаров, командовавший терактом в Беслане. Вновь Галашки напомнили о себе 23-25 сентября 2002 года, когда здесь завязался бой с прорывавшимся из Грузии в Чечню отрядом Руслана Гелаева: тогда погибли 12 солдат и 76 боевиков.
Мужичи (2,3 тыс. жителей), изначально аул Мужахоевых, был станицей Фельдмаршальской изначально, в 1861-64 годах, а в 1944-58 назывался Луговое. Окрестности его славятся древними курганами, а культурным центром села с 1940 года стал музей Серго Орджоникидзе в хате, где один из законодателей Красного Кавказа жил в 1919 году. Теперь дом заброшен и почти развалился, музей перебрался в школу, но у дороги ещё осталось несколько старых домов.
Автобус-лифт полз наверх неспеша, постепенно пустея, и если с базара в Сунже ехали только женщины, то из села в село прыгать на ПАЗике не стенялись и парни старшешкольных лет. Мужики же либо на заработках в других регионах, либо рассекают на своих авто.
Вот и Алкун (1,2 тыс. жителей), последнее село, за которым сужается долина. Вернее, целых два Алкуна, слитых воедино лишь в 2010-м. За рекой стоит Верхний Алкун (в депортацию — Дачное), где вроде даже сохранили руины башен: боковая долина ведёт отсюда в Чечню, на параллельную реку Фортанг, где стоит заброшенное с 1940-х село Цеча-Ахк под горой Ердыкорт (1453м) — столица Орстхоя. Ну а для Цечоевых, что спустились оттуда в 18 веке, Нижний Алкун за рекой (в депортацию — Лесогорье) стал первой ступенькой к плоскости.
Свою героиню Алкун обрёл в 2002 году, во время Гелаевского рейда — боевиков заметила местная жительница, воспитательница детского садика Марем Арапханова (в девичестве Хамхоева), и прежде, чем боевики застрелили её, успела поднять шум.
ПАЗик, тем временем, провёз по Алкуну нас одних и высадил у монументальной новой школы. Для лифта это последний этаж, дальше — лестница, то есть автостоп. Здесь навалилось ощущение края земли, и после сырой духоты плоскости пробирал холодный ветер. Но мы даже не успели утеплиться — снизу вдруг вынырнула и притормозила рядом с нами самая натуральная чёрная бэха с тонированными стёклами, на которой двое джигитистых парней ехали «до воинской части» набирать воду из горного родника. На краю села мелькнула полубоевая башня рода Гардановых:
Да памятник (2017) жертвам осетино-ингушского конфликта — по прямой до Тарского (бывшего Ангушта) всего 20 километров, и многие беженцы 1992 года уходили в ноябрьский холод прямо по горам. Тем, которые на этом кадре за спиной, а впереди горы на полсотни километров до самого Цой-Педе безлюдны:
Дальше над дорогой стиснулось ущелье:
Субъективный путеводитель
Перейти на страницу автора
Субъективный путеводитель